Зима всегда начинается одинаково — уже с середины ноября вызовов в смену становится все больше и больше, а коллег все и меньше и меньше — медики тоже люди, которые болеют. Смена началась в восемь утра и за сутки было 26 вызовов. меньше часа на вызов. А еще хотелось бы поесть (да хоть бы и шаурму, ага), мечталось поспать (не случилось), а если успевалось сходить пописать между вызовами или, о чудо, помыть руки, то настроение сразу улучшалось.

Что же это за вызовы? Сезон простуд и переоцененных иммунитетов: температура у взрослых, температура у детей, температура дома и у кого-то на работе. Я старательно надеваю масочку для общения с такими пациентами и каждый раз надеюсь, что это поможет, и мой иммунитет выдержит, и я не заболею. Хотя прекрасно понимаю, что такой режим, отсутствие сна и нормального питания подорвут чей угодно иммунитет. Да и в масочки не особо-то верю.

И другая часть вызовов — подскользнулся, упал. Сломал ребра, ногу, руку, ударился головой о лестницу, перила, стену и асфальт. Нет, это конечно не один несчастный был, а много, и некоторые даже ничего и не сломали. Зима началась где-то на семнадцатом вызове и стало понятно, что поспать ночью не получится. В восемь утра смена закончилось (и еще два часа на дозаполнить все карты вызовов) и можно ехать домой спать.

Моя любимая тема. Не детей (хотя и их тоже), а взрослых. В карте вызова всегда отдельно отмечается, не выезжал ли гражданин куда в экзотические места на отдых (да на самом деле даже хоть куда за пределы Московской области). Спрашивать об этом полагается всегда — даже при инфарктах и инсультах, на первый взгляд это пустая трата времени, но клинику чего может дать неудачно расположившийся паразит? Правильно, ишемии. Но я не о паразитах, а о прививках (прививки от крупных паразитов не очень-то бывают).

Моя паранойя включилась довольно рано и я сделала ревакцинацию от гепатита B (первый пациент с гепатитом был с гепатитом C), от кори, дифтерии и столбняка. И энцефалита (вакцины от болезни Лайма, которую могут организовать клещи вместе с энцефалитом, пока нет). Как мне это помогло? Никак. Разве что добавило спокойствия.

Если вы никогда не бываете за МКАДом и не ведете совсем уж антисоциальный образ жизни, то, в принципе, прививки вам не нужны. В случае открытых травм противостолбнячную сыворотку вам сделают в лечебному учреждении. Ну а если вы собираетесь в отпуск и это не чистенькая Европа, а что-то экзотическое, рекомендую перед поездкой сделать не только все эти стандартные прививки, но и узнать, какие нужно сделать перед поездкой. Вот что интересного мы госпитализировали: столбняк после рыбалки в Астраханской области, холера оттуда же, бешенство после укуса летучей мыши где-то в восточной Азии, геморрагическую лихорадку неясного генеза после путешествия в Южную Америку (температура 40, сыпь и кровь из всех мест), брюшной тиф после Индии.

В кино и сериалах часто жертвуют правдивостью ради зрелищности, и я стараюсь не обращать внимание, когда используют дефибриллятор при асистолии или когда кто-то пьет в трахеостому. Но есть один момент, который меня отчаянно бесит и я просто зажмуриваюсь от ужаса, когда такое вижу.

Это моменты, когда делают инъекции. Не важно куда, внутривенно, внутримышечно, подкожно. Мало того, что в кино никогда не приготовят место инъекции — ладно уж, у вас каждая секунда на счету; хорошо, вы держите шприц абы как и не придерживаете иглу, вы втыкаете иглу лишь бы куда, под каким угодно углом, давите на поршень фиг знает как — это все для красоты и зрелищности, я скриплю зубами, но понимаю.

Но. Когда ваш герой достает этот шприц без упаковки откуда-то из кармана, из жестяной коробочки, из сумки, откуда угодно, с иглой наголо — серьезно, на игле даже колпачка часто нет, присмотритесь! — этого я понять не могу. Вот эту вот грязную иглу, которая побывала в кармане, подошве ботинка и коробочке, нацепила на себя все известные вирусы, бактерии и просто крошки и комки грязи, эту иглу втыкают в вену, мышцу, куда угодно, во внутреннюю среду организма. У меня аж глаз дергается, когда я такое вижу. Нормальный организм ответит сепсисом, но в фильмах обычно все через пять секунд выздоравливают.

Люди ломают ребра легко, часто и с удовольствием. Как можно сломать ребро? Получить удар кулаком или палкой, упасть на что-нибудь неудобное (бордюр, к примеру) или даже ударившись о косяк двери. А иногда взрослые трезвые дееспособные люди забывают о том, как упали и ударились (или «забывают») пару часов назад, и вызывают скорую с поводом «боль в груди».

Приезжаем мы как-то к мужчине лет сорока. На «Боль в груди», да. Он нас встречает и рассказывает, что у него инфаркт, в груди болит уже два часа, но он все знает, он терпеть не стал, он нас вызвал. Ну правильно сделал, что уж тут говорить — молод не молод, инфаркт нужно исключить. Расспрашивает — рассказывает про свою наследственность, как она отягощена, бабушке-то его всего девяносто два было, а дедушка и до девяноста не дожил. Да уж, наследственность, всем бы такую.

Пока собираем анамнез, видим, пациент держится за грудь, но сбоку. Дышит поверхностно, как будто щадит, больно ему при каждом вдохе. ЭКГ все равно расчехляем, говорим снять футболку и, конечно же, видим кровоподтек. Что же это, спрашиваем, вы же сказали травм не было. Ох, это я забыл, сегодня на лестнице неудачно споткнулся и об перила приложился, но мне сначала больно не было. ЭКГ мы сняли, инфаркта там, конечно, не обнаружилось.

В Москве скорые приезжают быстро. Должны укладываться в 20 минут, но обычно приезжаем за 7-8 минут. В каждом округе 5-7 подстанций и успевать обычно получается. Если только это не сезон гриппа среди пациентов и скоропомощников, тогда могут получиться те самые 20 минут, ведь вызовов больше, а бригад — меньше. На дорогах водители уже привыкли получать скорую, но всегда остаются отдельные индивидуумы, которые выбирают говорить по телефону и скорую не пропускать.

Что же еще задерживает скорую? Ну, неправильные данные в адресе — это святое. Жильцы квартиры номер 1, но в домофон им можно позвонить по номер 266, но они об этом не скажут. Некоторые еще удивятся — а что, у вас нет ключа от домофона? Да конечно, блин, есть, в каждой машине скорой помощи есть 20 кг ключей от всех домофонов города.

Или шлагбаумы при въезде во двор. Здесь тоже — вы же скорая, вам автоматически откроется. Ну как нам автоматически откроется шлагбаум, который ты с пульта каждый день открываешь? Или — а у вас такого пульта нет что ли? Ну конечно есть, вон, рядом с ключами от всех домофонов мира, лежат все пульты от всех ворот. Или ориентиры вида «Зеленый дом, а там вас встретят» и на месте все 20 домов зеленые и никто никого не встречает. И повод к вызову еще «Ребенок задыхается». Ррр! Скорая же, пустите!

Вызывают нас как-то на очередное «без сознания», на вызове — пациент лет 50 и его супруга, которая нас вызвала. У пациента — шоковое состояние и мы его госпитализируем в реанимацию, а история будет про то, как он мог помочь себе раньше, но не захотел. У нас есть 10 минут по пути в больницу, за которые супруга пациента нам и рассказала, как было дело.

Дней десять назад отдыхали они на даче. Супруг пилил дерево и большая щепка неудачно отлетела и вонзилась ему в ногу. Тут бы правильно обратиться в медучреждение, где ему промыли бы рану, да сделали бы противостолбнячную сыворотку и отправили бы домой долечиваться. Но нет, пациент промыл рану водкой (делаю ставку на то, что из экономии водки промыл плохо), замотал бинтом и поехал домой. За несколько дней дома рана не затянулась, а, наоборот, покраснела, погорячела, разболелась и загноилась.

Тут бы обратиться в поликлинику, чтобы хирург вскрыл гнойный абсцесс, продезинфицировал рану и наложил бы швы. Но «да ну их, этих врачей, все им бы резать» подумал пациент и не стал ни к кому обращаться. Рана между тем почернела, у пациента поднялась температура (она и так была высокая) и в какой-то момент супруга не смогла добудиться мужа и вызвала скорую. И вот из-за какой-то щепки мы везем пациента в реанимацию с инфекционным шоком и, возможно, почечной недостаточностью. И ему очень повезет если он выживет и останется с ногой, когда так просто было себе помочь на любом этапе до.

Вызов к полноватой женщине слегка за сорок. У нее есть медицинское образование, которым она не пользуется. Но она «Я сама медик», ей что-то нехорошо, она думает, что у нее инфаркт. Снимаю ЭКГ. Нет, не инфаркт. Но высокое давление. Женщина считает, что следит за своим здоровьем, потому что была три года назад в санатории и там сдавала кое-какие анализы и вот они у нее есть.

Три года — это большой срок, но зато вот так сразу получить доступ к анализу крови и к ЭКГ, чтобы посмотреть в динамике, это хоть какая-то информация, это не собирать анамнез с пациента. На ЭКГ видно, что гипертоник она не первый год, но она об этом не знает и не лечится. О, анализ крови. Сахар — 8. Меряем. Сахар — 17. Блин. Диабет. Впервые выявленный с гипертонией — надо госпитализировать. Но пациентку в этом убедить не удалось. У нее нет инфаркта, она не умирает прямо сейчас, серьезность ситуации не понимает (медик, ага), а в поликлинику сходит. Завтра, или в выходные, а то на работу же.

Диабетики специфические пациенты. Есть такие, которые при первых признаках повышенного сахара, становятся самой дисциплиной — хлебные единицы и глюкометр наше (их) все. А есть «ачотакова»-пациенты, которых потом с сахаром 32 и инфарктом все-таки госпитализируют. Первые не дают диабету одержать верх, а вторые — приветствуют его с деменцией под ручку.

Осенью, после дождей и солнца, наступает время вызовов с отравлениями грибами. Я люблю грибы, но они же моя паранойя — без боязни отравиться я могу есть только шампиньоны из магазина, им (магазинам и шампиньонам) я почему-то доверяю, наверное у меня просто мало информации. Вызывает нас женщина лет сорока к своему супругу, повод к вызову больной живот, рвота, частый стул.

Приезжаем мы и видим, что мужчина-то уже загружен, в сопоре, на окружающее не реагирует. Супруга рассказывает как славно они вчера сходили в лес и насобирали грибов, пожарили их со сметанкой и с удовольствием съели. Лес-то они хорошо знают, и грибники опытные — 20 лет уже там грибы собирают. Но и на старуху бывает проруха, досталась этим опытным грибникам бледная поганка среди их «плотненьких молодых белых».

А супруг, между тем, практически в коме, с тахикардией 120 и давлением 80/50. С обезвоживанием, а то уже и с почечной недостаточностью. Собираемся и везем обоих, вместе с недоеденными грибами в пакетике, в токсикологию. Прогноз не очень, конечно, но если печень и почки переживут токсины и лечение, то выживет.

Вызывают нас как-то на температуру 38,5 к молодому мужчине 34 лет. Еду и думаю, как это будет очередной здоровый лось, который не смог дойти до поликлиники, и будет требовать с нас надеть бахилы и выдать ему больничный. Я люблю предполагать, что будет на вызове, потому что почти никогда не угадываю. В этот раз угадала с тем, что «лось» — высокий, в смысле, но не особенно здоровый.

Рассказал, что с неделю назад заболел, сначала ходил на работу, но потом стало хуже и взял пару дней отлежаться дома. Все это время был кашель и температура, но со вчерашнего дня кашель усилился, температура поднялась до 38,5, стал выкашливать гной, а сил в пойти в поликлинику не нашлось. И встретил он нас фразой «Вы знаете, мне, наверное, надо в больницу!»

И правда — надо. Нелеченная пневмония за неделю вырастила абсцесс в легком, который вчера прорвался (поэтому пациент стал выкашливать гной), увеличилась интоксикация — поэтому поднялась температура. Так как гной выходит наружу, можно предположить, что прорвался он в бронх — несмотря на то, что это плохо, это также и хорошо, потому что лучше в бронх и наружу, чем внутрь и в плевральную полость. А еще абсцесс может быть не единственным, а еще абсцессы могут озлокачествляться. А все началось с обычной простуды, который очередной герой попытался перенести на ногах.

Самая частое расположение внематочной беременности — в маточной трубе. Оно же одно из самых опасных (да, есть опаснее, например в шейке матки, но это бывает редко). Итак, женщина забеременела, плодное яйцо ползет к месту прикрепление, но что-то идет не так и оно прикрепляется внутри маточной трубы. «Снаружи» это выглядит как обычная беременность. До тех пор пока не рванет. В прямом смысле — до тех пор, пока не разорвет маточную трубу. Обычно это бывает на сроке 2-3 недель.

Вызывают нас к молодой женщине, которая дома после работы упала в обморок, родители вызвали ей скорую. У нее слабость, низкое давление, тахикардия, учащенное дыхание, холодный пот — это признаки внутреннего кровотечения, которое случилось по причине разрыва маточной трубы. Из половых путей выделений не будет, но женщина уже в шоке из-за кровопотери и мы ее быстро-быстро госпитализируем, с капельницами и кислородом.

В тот раз пациентка и не знала, что беременна — на задержку в пару недель не обратила внимания. Бывает, что беременность желанная, а тут такая неприятность. На УЗИ кстати, внематочную не обнаружить — диаметр маточной трубы в лучшем случае пара миллиметров, и скопление клеток в ней не увидеть, а хитрая матка при этом ведет себя как беременная.

Вызывают нас как-то на очередное «без сознания». Как оказалось — в гостиницу. В гостинице еще и оказалось, что к иностранцу. Пока поднимались в лифте, я думала, насколько смогу изъясняться по-английски, у меня же из практики только сериальчики, да дуолинго по дороге на работу. Бессознательное состояние пациента эту проблему, конечно, решало.

Человек без сознания оказался мужчиной лет 35, на окружающее не реагировал, приехал и жил в номере один. В таких ситуациях приходится играть в Шерлока Холмса, ну или доктора Хауса, у того тоже загадки были. Первое что придет в голову — отравление наркотическими веществами. Бегло осматриваем пациента и номер, ничего не находим — нет, вряд ли, остались бы хоть какие-то следы, хоть в мусоре, хоть в волосах в носу, хоть где-нибудь. Мужчина между тем дышит сам, странная брадикардия и низкое давление 80/40, что странно, при таком давлении была бы тахикардия.

Собственно говоря, тут пазл и сложился. Клофелин дает брадикардию, а снижать давление — его прямая обязанность. Ну а кома может быть при передозировке. Собираясь в токсикологию, спрашиваем, как нашли пациента — интересно же выяснить, это он сам себя или это его так. Оказалось, из номера выбежала женщина, ее заметила горничная и постучалась в номер, так что скорее всего не сам. Но дальше эту загадку разгадывать полиции, когда пациент очнется и напишет заявление.

Пост с тегом #аптечка будет про поликлинику. Как выяснилось, немногие знают, как поликлиника может вам помочь. Когда вы вроде бы здоровы, но у вас есть зудящее чувство, что вот-де, мне уже 30, надо бы заняться здоровьем, а что же именно делать и неясно. Тут на помощь придет поликлиника, в которой можно пройти диспансеризацию.

Если вы в Москве, то по ОМС вы можете сделать очень много всего бесплатно. Например, сдать клинический и биохимический анализ крови, чтобы выяснить нет ли у вас воспалительных процессов, на каком уровне глюкоза и холестерин, как себя ведут печеночные ферменты. Сделать ЭКГ и узнать, не перенесли ли вы инфаркт на ногах (шутка, но), нет ли каких патологий, из тех, что проявляют себя на ЭКГ. Банально измерить давление — знаете ли вы свое рабочее? Сделать флюорографию, чтобы понять насколько вам стоит беспокоиться о туберкулезе или раке легких.

Если что-то окажется не так, какие-то показатели будут не в норме, вас направят к нужному специалисту. А если все окажется хорошо, то зудящее чувство «надо бы что-то сделать со своим здоровьем» прекратится и совесть будет спокойна. Профилактика заболеваний — важная задача не только поликлиник, но и ваша.

Вызов к ребенку на температуру 38. Смотрю-слушаю. Ничего страшного. Литическая смесь, напутствия мамочке про «холодное — согревать, горячее — охлаждать, на утро вызвать врача из поликлиники». Таких вызовов много, осенью-зимой больше, летом меньше, ничего запоминающегося.

Этот запомнился. Ну как, вспомнился потом, когда пришла жалоба с фразой «Спасибо, после визита ребеночку стало легче, но у доктора не было доброты в глазах. Примите меры.»

Меры, конечно, приняли и жалобщице об этом отписались. Ну, так и написали, «Меры приняты». Таких жалоб много и для ответов на них помогает бюрократический язык, наше спасение и проклятие. Не закапывать же концентрированную доброту всем докторам в глаза перед вызовами в шесть утра.

Скорую помощь любят вызывать на всяческие аллергический реакции. Я не говорю, что этого делать не нужно, но когда из десяти вызовов по причине аллергий восемь оказываются на крапивницу (у взрослых, не у детей), то как-то поневоле задаешься вопросом, как эти люди понимают словосочетание скорая помощь. Бывает даже так, что крапивница была вчера, а скорую вызвали сегодня. Зачем? Больничный оформите, да со вчерашнего дня.

Что же это за два вызова, на которых мы уместны? Это аллергические реакции немедленного типа — отек Квинке и анафилактический шок, причём первый может переходить во второй. Повод к вызову — задыхается, укус насекомого. чаще всего это оказывается какая-нибудь пчела или оса. Приезжаем и видим пациента с круглым лицом (независимо от формы лица до укуса) и щели глаз, пациенту трудно дышать — у него отекает клетчатка гортани, поднимается температура.

Это безобразие мы, конечно, остановим. Адреналин, преднизолон, кислород помогают настолько хорошо, что пациент забывает, что десять минут назад он еле дышал и отказывается госпитализироваться («Да еще и в реанимацию, зачем?!»). Ну действительно, зачем. Рассказываем про возможные осложнения в виде остановки сердца и дыхания — напугать не удалось, так что со спокойной совестью уезжаем.

Приезжаем мы на констатацию смерти. Ну, мы так думали. Вызов к мужчине 50 лет, встречает жена, пока провожает от двери к комнате, где лежит пациент, причитает, как же она жить-то теперь будет, дети же, а она не работает, квартиру сдавать придется, ну ничего, как-нибудь справятся. Пациент, однако, оказался живым. Да, без сознания, бледный, холодный, покрыт потом, но дышит ровно и спокойно, зрачки реагируют на свет, давление и то нормальное.

Но просто так сознание не теряют. Расспрашиваем супругу. Есть ли диабет? Кома может быть гипогликемической при диабете первого типа, и глюкозу мы ему дадим — очнется, она и была, нет — ищем дальше. Были ли травмы головы? Надо исключить внутричерепную гематому. Туда же давление по жизни — исключить инсульт. Осматриваем руки, ноги, спрашиваем, употребляет ли наркотики — исключить наркотическую кому. Интересуемся, ездил ли куда в экзотические места — и не привело ли это к инфекционная коме.

Но пациент не болеет, не употребляет, много работает и никуда уже давно не ездил. Хоть и жив, но все еще без сознания. Пациенты в коме могут в любой момент дать остановку дыхания, поэтому мы его заинтубируем и повезем в реанимацию с загадочной комой неясного генеза.

И я снова хочу напомнить про коварство инфаркта. Будни, середина дня. Вызывают нас как-то к мужчине 44 лет с поводом «Рвота, пищевое отравление (?)». Приезжаем, рассказывает, что вырвало дважды тем, что съел. Лишнего веса нет, но занимался спортом. Интересуемся стулом и делаем ЭКГ. У мужчины — усы и борода, как это сейчас модно в каких-то кругах.

А на ЭКГ — инфаркт, который видно невооруженным глазом. У мужчины нет болей за грудиной, но сказал, что болела спина на уровни груди-поясницы и вот рвота. Это абдоминальная форма инфаркта — встречается редко и чаще все же бывает у возрастных пациентов, но кто ж даст гарантию. Говорим о серьезности ситуации, просим место в кардиореанимации, начинаем лечение, идем в машину (очередной «ну что я до машины не дойду что ли», но чтобы не тратить время на споры и поиск тех, кто поможет с носилками, согласились), едем.

И в машине он дает остановку сердца. Нужно делать сердечно-легочную реанимацию, а из-за усов и бороды не получается полного прижатия ко рту, чтобы выполнить «легочную» часть реанимации, растительность мешает. В тот раз все же обошлось — установили ларингеальную маску, завели, раздышали, сдали в реанимацию. Молодой, выкарабкается.

Первое средство, которое люди покупают от насморка — это какой-нибудь сосудосуживающий спрей на основе ксилометазолина. Эти спреи работают хорошо. Поначалу. А потом все хуже и хуже, их хочется применять все чаще и чаще. И наступает момент, когда человек уже три недели как выздоровел, но спрей от насморка продолжает использовать и остановиться не может. Как остановиться, если это ваша ситуация? Просто перестать покупать спреи с ксилометазолином.

И в следующий раз, когда заболеете, не покупайте такой спрей. Купите носовых платков. И купите физраствор и брызгайте в нос, чтобы слизистая не сохла (физраствором можно смачивать слизистые и вне болезни, особенно если вы проводите много времени в помещении с сухим воздухом — например, в офисе с общей вентиляцией или кондиционерами). Пару-тройку раз можно брызнуть мирамистином или хлоргексидином в нос, но не больше, чтобы не убить всю полезную флору.

И мой любимый секрет (ну как секрет — все знают, никто не пользуется). Вам нужен сосудосуживающий эффект и чтобы из носа и глаз не текло рекой? Выпейте таблетку супрастина или тавегила два раза в день — будет вам сосудосуживающий эффект. А если у вас есть любимая отговорка — как же я пойду на встречу со шмыгающим носом, то мой совет — никак. Тот, с кем у вас такая важная встреча вряд ли хочет заразиться от вас — проявите сострадание, возьмите больничный.

Когда мы изучали инфекционные болезни, больше всего меня напугал коварный ботулизм. Справедливости ради, меняя все болезни напугали, но ботулизм показался очень коварным: он любит жить в консервах, где нет кислорода. То есть, любимая бабушка все равно может отравить вас грибочками, даже если грибочки были неядовитые.

Приезжаем мы как-то на очередной больной живот к мужчине лет сорока. Живот у него конечно больной, то есть болезненный, и тошнота есть. Но описывает еще и головокружение, и слабость, и пелену перед глазами, и зрачки разного размера — непростая какая-то токсикоинфекция. Расспрашиваем, что ел, что пил. Оказалось пару дней назад действительно с женой поели домашних грибочков, но жена в порядке, а он нет. Ботулизм так умеет, жить не по всей банке. Ну или пациент поел грибочков раньше жены, а все оставшиеся клостридии на воздухе погибли.

Жене пациента все же порекомендовали профилактические меры, а самого пациента повезли в инфекционку. Прогноз у ботулизма серьезный, на каком-то этапе ботулизм может добраться до дыхательной мускулатуры и привести к очень неприятной смерти от дыхательной недостаточности.

Приезжаем мы как-то на ножевое ранение и обнаруживаем молодого нетрезвого мужчину с отверстием в груди. Окровавленный нож валяется рядом. А через отверстие в груди с каждым вдохом входит воздух и с каждым выдохом со смешным звуком частично выходит. Мужчине уже становится не до смеха — с каждым воздухом в груди вокруг легких становится все больше воздуха и из-за этого сами легкие раскрыться не могут, поэтому вдохнуть глубоко не получается, так как легким просто некуда раскрыться, и нарастает дыхательная недостаточность.

Это — пневмоторакс. То самое странное слово из медицинских сцен в фильмах и сериалах, когда все бегают вокруг пациента, один из докторов вдруг кричит «У него пневмоторакс!», все начинают бегать вокруг пациента еще быстрее, потом делают что-нибудь героическое — например, воткнут ручку в грудь, и всё сразу же становится хорошо. Слово «пневмоторакс» означает просто наличие воздуха в грудной полости. Причины и пути попадания у него разные, но угроза дыхательной недостаточности есть всегда.

Поэтому дырку в груди у пациента мы затыкаем, даем кислород и госпитализируем. Возможно, со стороны это тоже выглядит героически, как в тех медицинских сценах в фильмах (нет).

Когда-то пара умных людей связала возникновение язвенной болезни с бактерией и этот момент стал переходным для многих людей — они вылечились и больше не болели. Но сколько же осталось людей, которые по-прежнему верят, что язва желудка — это обрекающая их на смерть болезнь, поэтому они игнорируют лечение. Язву лечить надо — лечение недолгое и несложное, и мне трудно понять, когда люди выбирают страдать и не делать этого. Вот пара красочных случаев, что будет если язву не лечить.

Повод к вызову — рвота. Приезжаем к молодому человеку лет сорока. Говорит, его вырвало несколько раз кровью (показывает, сохранил в тазике молодец такой). Собираем анамнез. При такой рвоте обязательно нужно спросить про стул (справедливости ради, про стул надо спрашивать всегда) — как и ожидалось, пациент описал мелену (стул черного цвета). В принципе, одного достаточно сильного желудочного кровотечения достаточно для смерти, например, если язва расположена близко к крупному сосуду. В тот раз это был не тот случай, но кровопотеря была существенной — слабость у пациента уже нарастала.

А вот другой случай у пациента, которому не было и 50 лет. Кровотечения у этого пациента не случилось, но так как язвенную болезнь он не лечил, случилось то, что случается также очень часто: произошло озлокачествление (еще есть слово малигнизация, но они оба сложные, и не подберешь простой синоним) — то есть, язва желудка стала раком желудка. Мы приехали обезболить пациента с четвертой стадией и супруга рассказала историю, как сначала он не лечился, потому что не было времени работал, а потом, когда выделил время, уже нашли не только раковые клетки, но и метастазы.

Приезжаем мы на вызов, повод — плохо, болит голова. Измеряем давление — очень высокое, снижаем. Параллельно опрашиваем: Какое у вас обычно давление? — Такое-то, а вообще я гипертоник в третьем поколении, у меня и мама, и папа, и бабушка... — А вы в поликлинику с этим обращались? — Конечно, мне и диагностику такую-то проводили, и вот такой-то препарат принимать назначили. — Вы препарат этот принимаете? — Да, каждый день. — Хм, но криза бы не случилось, если бы каждый день... А сегодня принимали? — Нет. — А когда принимали в последний раз? — Вы знаете, мне на работе зарплату урезали, и не было возможности пока на лекарства потратиться.

Первое, что решил сделать пациент с гипертонией — самостоятельно отказаться от лекарства от этой самой гипертонии. Да зачем оно нужно, давление и так нормальное — ни разу за полтора года не повышалось. А чего бы ему с терапией-то повышаться. А врачу пациент не сказал, что перестал принимать препарат. Что же доктор подумает, если мне лекарство не по карману.

Доктор в поликлинике ничего не подумал бы, а предложил бы другой препарат. Зато теперь доктор в больнице будет разбираться, что с комплаентностью у этого пациента и какой препарат он может себе позволить. Это я все к чему. У лекарств есть аналоги. Речь не столько о лекарствах с одним действующим веществом от разных производителей, сколько о просто разных действующих веществах, схожих по действию. Терапевт в поликлинике назначает вам другой оптимальный вариант, если вы понимаете, что 618 рублей в месяц вам дорого, — просто попросите.

Собственно говоря, все то же самое, что и от поноса — то есть, ничего. У рвоты может быть много причин, малая толика из них связана с отравлением, но здесь, так же как и в случае с диареей в себе причину рвоты лучше не держать. Более того, лучше выпить пару-тройку литров воды и вырвать. Есть противорвотный препарат — метоклопрамид, но имея его в таблетках и рвоту по понятным причинам можно не удержать его в себе (справедливости ради, после промытого желудка это может быть легче).

У рвоты, как и у любого симптома, есть причина. Рвота может быть из-за гипертонии, мигрени, травм головы, острого холецистита или панкреатита, гепатита, кровотечения в ЖКТ (ну, в верхних отделах — от двенадцатиперстной кишки и выше), кстати, рвота может быть даже при инфаркте. И если уж на то пошло, даже если рвота от того, что вы что-то не то съели, то в некоторых случаях ее надо остановить, а в некоторых сначала промыть желудок, а потом остановить (или она сама остановится).

И чтобы вам не играть в доктора Хауса — с изнуряющей рвотой это может быть очень тяжело — вызывайте скорую. Пусть дифдиагностикой занимаются специально обученные люди, а у вас будет задача потруднее — выздороветь.

Приезжаем мы как-то на очередной больной живот. И встречает нас абсолютно желтый пациент, некрасивого такого желтого оттенка. Такой цвет у кожи появляется, когда в крови накапливается слишком много билирубина. А билирубин накапливается, когда печень не справляется с его обработкой. А не справляется печень обычно тогда, когда воспалена. Воспаление печени называется гепатитом. Гепатит может возникать по разным причинам, и чтобы записать какую-нибудь в карту вызова и в сопроводок для госпитализации нам нужно знать анамнез.

Начинаем расспрашивать пациента, давно ли вы такого цвета? «Какого — такого?» Желтого, видите как цвет вашей кожи от моего отличается? «Ой и правда. Не знаю, не замечал. Да у меня живот болит, цвет мне не мешает.» Выпивали? «Да нет, ни капли. Ну разве что чуть-чуть, самую малость. Возраст, видать уже подходит — похмелье замучало!». Тут дифдиагностика может закончится, с таким анамнезом уж вряд ли это вирусный гепатит или малярия.

Как оказалось, выпивать «ни капли», по мнению этого пациента, — это чекушка водка каждый день последние полторы недели. И пара таблеток цитрамона перед сном — чтобы голова не болела. И еще пару утром, потому что все равно болит. В цитрамоне есть парацетамол, а парацетамол вместе с алкоголем вгоняют печень в токсический гепатит очень быстро.

Умирать от пневмонии в двадцать первом веке — глупо. Но жители большого города, молодые люди, с высшим, а то и не одним, образованием, продолжают умирать от пневмонии (пожалуйста, перестаньте). Как это случается. Вот заболел юноша (или девушка) острым респираторным заболеванием. Пусть, ларингит. Не пропускать же из-за этого работу? Конечно, нет, думает незаменимый офисный сотрудник и едет заражать людей в общественном транспорте и в офисе.

Но ларингит не прошел, он опускается ниже. Теперь это трахеит. Ну все еще не настолько плохое самочувствие, правда? Не пропускать же работу, кто же еще подготовит ценные отчеты. И на следующий день инфекция идет дальше по дыхательным путям и это уже бронхит. На работе увидели клюющего носом сотрудника и разрешили уйти домой пораньше. На следующий день это уже пневмония на оба легких. И сил на работу уже нет. Но скорую еще никто не вызывает — вызывают врача из поликлиники.

А вот врач из поликлиники, послушав все эти звуки в легких, вызывает скорую. Говоря, что это не «зачем мне с простудой в больницу», а что будет здорово доехать до отделения живым, компенсируя дыхательную недостаточность кислородом. У молодых шансов, конечно, больше, но геройствуют люди всех возрастов, и их-то сердца и не выдерживают. Потому что силы, которые нужны были организму, чтобы справиться с болезнью, были потрачены на работу.